Прочитал изумительный документ и изумился. 

В череде подрывов и поджогов имевших место быть в Южной ОСЕТИИ в течении последних  полутора  месяцев, меня больше всего удивляет факт двух экс-мэров - Роберта Гулиева и Алана Котаева.  У первого дом, по версии следствия, спалили. Второй, по версии распространенной в народе, и по косвенным уликам у того же следствия, взрывал дома.  Два этих человека как бы никак не пересекаются. Один - пострадавший, другой - "подозреваемый".

Аналогии, прослеживаемые в процессах в крыму и в южной осетии возникают естественным образом. По большому счету, две территории некогда большой ас-аланской скифии закономерно «сближаются»  в рамках  единого русского пространства.  

Создаётся впечатление, что после присоединеня Крыма, российское политологическое сообщество получило задание отговорить Южную Осетию от идеи вхождения в Россию. При чем задание это было поставлено с таким условием, что бы объяснение нашлось на любой вкус и цвет, статус и аргументацию.

В этой главе важно отметить, что реставрационные идеи, постулируемые в Курбане,  системно  поддерживаются растущим числом   мыслителей по всему арийскому, преимущественно,  миру, получившему мощное космогоническое наследие.   Но преимущества Академии Реставрации  очевидны. Они лежат в сфере языка,  осетинского эпоса,  нартологических исследований  доктора Чочиева, которые недоступны нашим смежникам. В этом отношении, осетинские мыслители имеют безусловные преимущества. И тем печальнее полная прострация осетинской антропософской и философской мысли. 

15 лет натовскому беспределу в Сербии

Вспоминаю август 2008 года. Я, будучи сотрудником радио атлантистов, приехал в Южную Осетию, на которую напали вооружённые силы Грузии. Мог ли я оправдывать грузин? Возможно, от меня хотели этого слышать боссы, но не услышали. Напротив, как мог подчёркивал заслугу России в спасении осетинского народа. В моей 30-минутной программе из Сухума жители этого города говорили всё, что они думают о политике Тбилиси. Представляете, что они думают и что говорили? Я убирал только маты. Да, в той программе я нарушил принцип журналистики – говорила только одна сторона, но, как мне казалось, тогда она имела на это право. Хотя, до сих пор сомневаюсь. Но ключевым для меня было другое – в те годы я мог заниматься на Радио Свобода журналистикой и не терпел пропаганду. В моих программах были представлены все стороны многочисленных кавказских (я вёл тему Кавказа на РС) политических и межэтнических конфликтов.