Друзья мои, аранзельды! Нахожусь под впечатлением! Живет во Владикавказе интересная личность, поэтесса Фатима Гассиева. Я думаю, вы все помните Тамару Кокоеву, которая во времена войны 90-ых активно помогала Южной Осетии. Это мать нашей главной героини. Хотя кто из них более одарен всеми лучшими человеческими качествами трудно сказать. К сожалению, люди быстро забывают тех, кто действительно оказывал им помощь и защищал как мог в трудную минуту. Думаю, придет время, когда заслуги Тамары Кокоевой будут по достоинству оценены. Во всяком случае, надеюсь на это.
Фатима выпустила уже сборник своих стихов. К сожалению, я пока не располагаю им. Фатима потеряла зрение, но тем не менее пишет прекрасные стихи. Одно из ее стихотворений попало ко мне в руки, благодаря ее близким. Посвящено оно докторской защите моего отца. Это невероятно! Я присутствовала на защите, но если вы меня спросите как и что было, я не смогу вам и части подробно рассказать. А Фатима, как народная сказительница, других слов не могу подобрать, передала все в самых деталях. Это безусловно, талант.
Защита
(тема докторской диссертации Алана Чочиева «Нарты – Арии и
Арийская идеология»)
-Как хорошо, какое счастье!
Не нужно больше защищаться!-
Воскликнул Чочиев Алан,
Устало покидая РАН.
-Пойдемте, милые друзья
Зачем терять нам время зря,
Успеем мы как раз к обеду.
Тут все расселись по машинам,
Запахло в воздухе бензином,
И вот, мы мчимся с ветерком,
Туда, где пиршественный стол.
Ждало Аланское подворье
Национального героя.
Давно зарезали барана
Готово пиво с пирогами.
И вот, наш доктор появился
Народ воспрянул, расступился.
И каждый посчитал за честь
К нему поближе встать и сесть
Доброжелательные лица
В глазах признательность искрится,
Он был своими окружен
И тем приятно поражен.
Спокоен был он и расслаблен,
И явно почивал на лаврах,
И бытюшка наш, Саурмаг,
Ему прислуживать был рад.
Так, средь всеобщего веселья,
Я, молча, на него глядела.
Вдруг, вижу пояс на боку
И с пистолетом кобуру.
Тут мое сердце резко сжалось,
К нему испытывая жалость,
А он сейчас про все забыл
Дарил автографы, шутил.
Еще вчера никто не знал,
Нас ждет успех или провал.
Уперся рогом Шнирельман
И не явился Эдельман.
И телефонный разговор,
Похожий на какой-то вздор…
А мы, дыханье затая,
Ловили в воздухе слова.
-Ну, почему вы не хотите
Принять участие в защите?
Я только что из-за решетки
Мой труд нуждался в доработке.
Вы на защиту приходите
И все открыто мне скажите.
Пусть ваше выслушают мненье
Совет же вынесет решенье.
Грузинский след,
Цхинвальский след,
Интриги, козни и навет
По неопознанной причине.
Защиту все же отложили.
Услышан лишь тогда он был,
Когда Тишкову пригрозил,
Что он объявит забастовку
И перед Думой
голодовку.
Тот понял, с кем имеет дело,
Лед тронулся, все закипело.
Ученый собран был совет,
А Шнирельмана так и нет.
Зато явился старый Першиц.
Никто не ждал его, конечно.
Ему пора уж на тот свет
Ввиду его преклонных лет.
Ученый опытный почуял
Сегодня здесь творится чудо.
Кто эту книгу написал
Скорее гений, чем нахал!
Собрались тут алановеды
Известные языковеды,
Историки всех ипостасей
И археолог Афанасьев.
Все про Алана говорили
Им восхищались и хвалили.
Нас гордость так переполняла,
Что кислорода не хватало,
И Ковалевская не мало
Хвалила нашего Алана,
За трудолюбие, терпение
И за свободное мышленье!
А как Неклюдов выступал!!!
Не иссякал запас похвал,
И речь порой звучала,
Как ода, как эпиталама!
Блестящею была защита!
Все чары темные разбиты!
Счастливый сказочный конец!
Алан наш просто молодец!
Москва. 2000.
Гасси.
