Зæххæй-зæгъмæ или как осетины отмечают 110-летие гения
Тысячелетия назад мудрые арийские прорицатели время от времени указывали на разложение нравов, которое происходило в опекаемом ими социуме. И призывали исправлять неполадки. В те далекие времена Наставники еще имели авторитет и действенные инструменты воспитания. Известные процедуры позволяли сохранять основы морали и порядка, благодаря чему история цивилизации насчитывает многие тысячелетия. Без этих Учителей человечество закончилось бы гораздо раньше и так же бесславно, как оно деградирует сейчас без наставников Истины!
Эпохи сжимаются. Революции, большие и малые, стали естественными попутчиками прогресса и стали происходить слишком часто, шумно, злобно, с каждым разом удаляя человечество от Благоразумия. Многое из того, что случается с нами под названием «революция» просто абсурдно. На саму революцию уходят месяцы и затем еще многие годы на то, чтобы реками болтовни, крови и внушений оправдать глупости, которые революция произвела на свет. В конце концов, эти «производные» оформляются как «новые времена», и человечество, припудрив синяки, дружно берется отстраивать только что разрушенное. Становясь при этом невежественней, прожорливей и черствее…
В период очередного приступа такой борьбы Добра со Злом (как нам в таких случаях кажется!) жил и творил Алихан Токати, Инусов сын. Имя отца – Инус – весьма вероятно - переложение имени Янус, который, известно, - двуликий. Посему, ведомый таинствами судьбы своего отчества, Алихан отдал жизнь, условно говоря, революции. А другую, божественную часть своей личности - Талант - отдал нам, осетинам.
Сказать, что уровень тогдашнего образования или высокие творческие страсти Осетии разбудили в Алихане поэта, - значит соврать. Плести слова в рифмы в Осетии умели всегда, творить же Духовность получалось не всегда! Алихан, сын Инусов – Творец, что в моем понимании связано с Интуицией, или Совестью – единственным каналом, связывающим человека с Богом. Этот «инструмент» позволяет раскрывать сущность Жизни посредством поэтических символов. Способность такая не является уделом умников с пятерками в аттестате… Потому Осетия, при наличии немалого количества «красных» дипломов у ее «выпускников», мало знает о своем поэтическом гении – Алихане Токати, сыне Инусове.
Выше упомянутые мной арийские прорицатели также отмечали, заглядывая к нам из далекого прошлого, что безрассудство человечества в будущем проявится в его многословии! И это многословие будет ясным признаком эпохи, в которой иссякнут разумные смыслы! И это будет главным симптомом краха Учения и самого человечества, которое без Учения Истины обречено.
2
Теперь о нас. В словесно-публицистическом киселе, разливающемся ежедневно по Осетии, также можно вычитать признаки наступающего национального слабоумия. Здоровой нации свойственно действовать для блага своих граждан. Немощь всегда занята поисками оправданий несчастий граждан! Потому, видимо, у осетин, при росте болтливости, нашлось немного слов, посвященных 110-ти летнему юбилею великого Алихана Токати, сына Инусова.
Меня немногое интересует из того, что обычно называют «биографией творческого человека». В данном случае укажу только на то, что Алихан родился в Даргавсе, важном историческом и мистическом месте древней Осетии в 1893 году, и ушел из жизни в 1920-м, 27 лет от роду.
То, что Алихан, так рано уйдя из жизни, успел таки оставить свидетельства своего могучего таланта – счастье! То, что оставил эти свидетельства нам, осетинам – печаль! Потому как наши слеповатость и глуховатость – не лучшие качества для оценки высокого поэтического дара…. Об этом нам могут свидетельствовать и Хаджеты Таймураз, и Козаты Исидор, Калоты Хазби, Икаты Володя … имена которых все еще не выбиты золотыми буквами в каком-нибудь месте Духовной Славы нации. … И даже мэтр Коста, который, как сообщали очевидцы, сошел среди нас с ума…
Наше пренебрежение к Творцу, к Мыслителю беспредельно. Прославляемый нами Коста, является для нас не источником поэтического благословия, а больше атрибутом т.н. «цивилизованности»: принято каждому народу, причисляющему себя к образованным, иметь своего народного Поэта. Без такой творческой персоны история народа выглядит в некотором смысле ущербной. Посему портретов и бюстов Коста в Осетии много. Больше, чем людей, знающих глубоко его творчество и его личную и духовную драму. Если не брать за пример пару-другую стихов, насильственно вбиваемых отважными учителями осетинской литературы в головы своих ленивых подопечных…
Зато в мире, как мы считаем, знают, что у осетин, кроме великого сонма славных парторгов и генералов есть и Поэт. И неспроста этот Поэт захоронен в окружении этих славных парторгов, даже здесь делая нам вызов скромностью своего могильного камня…
Да и признали мы Коста, по-моему, потому, что в свое время на его поэтический дар нам указали из далеких Петербургских поэтических кругов, среди которых в то время история и жизнь загадочных осетин становилась предметом повального интереса среди интеллигенции, включая различные масонские круги и кружки. Скажем, некто Сулакадзев, вместе со своими подельниками вел настоящую охоту на источники, в которых хоть что-то говорилось об осетинах и их великом прошлом! И на это же время приходится взлет научных исследований истории Осетии, представлявшейся тогда полной мистики.
Я уверен, не будь патриарх лингвистики Васо признанным во всем мире научным деятелем, и не доживи он до глубокой и славной старости, его гений мог пролететь мимо нас, медлительных до онемения…. Моя мысль, может, покажется дерзкой, но я считаю, что патриотизм Васо заключается не только в том, что он создал великий этимологический труд. Это как раз производное научного таланта. Его патриотизм заключается в том, что, преодолевая трудности своего непростого времени и опасности, которым были подвержены в то время все, кто работали в области лингвистики, он остался верен своему народу и его языку. Хотя мог так же успешно работать в области пушту или хинди, и это было бы куда безопаснее. Но он посвятил свой талант своему народу. Народу, который в ответ на подвиг Ученого, небрежно теряет этот великий язык…
3
Алихан Токати, очевидец и знаток колоссальной духовной драмы своего народа. Ему мало равных даже в среде продвинутых патриотических поэтических кругов ирландцев, шотландцев, испанцев … весьма основательно разбирающихся в поэтическом даровании своих мастеров слова.
Гений Алихана столь могуч, что позволил ему избавить свое творчество от ядовитых густых революционных испарений – которые было принято тогда обильно воспевать. Гений поднял творца над голодной осетинской интеллигенцией, увлеченной в то время поклонением приставам и комиссарам. Поднял на такую недосягаемую высоту, что мы 110 раз за 110 юбилеев ни разу не смогли его разглядеть! Не смогли объявить о национальном празднике, о празднике за право называть этого гения Своим, Осетинским Поэтом!
Алихан был религиозен. Однако, его религиозный дух был настолько могучим и свободным, что нет никакого смысла причислять его к каким-либо известным религиозным догмам. Он буддист, христианин, язычник и все остальное одновременно. Вся окружающая его природа и живность, от мелкого камушка идо могучей горы, от помельчавших современников до славных предков для него – живые собеседники. Осетию, с ее великими бедами и бедолагами, поместил он внутрь себя и потому его стихи искренни и прочувствованны настолько, насколько Посвященный способен чувствовать боль и радость. Как Иисус! Никто, кроме Посвященного, не обратится к Богу: «…Стыр Басякк Чырысти, ды акаен маен!». Такое возможно между «своим» Земным и «своим» Небесным!
Поэзия Алихана Токати, Инусова сына, непереводима. Я думаю, посредственность не осилит даже среднего перевода его стихов. А творческие гении не справятся с его словом, ибо эти переводы будут другими, самостоятельными произведениями. Напряженность и глубина мысли Алихана столь велика, что она будет «гнать» переводчика на свои самостоятельные размышления, и в таком переводе осетинский «архетип» будет бесследно исчезать. Как переводится «шыкурайы фаердыг?» - бусинка желаний? А в осетинском сакральном знании, наряду с Уд, Мон, Ныфс, она занимает одно из важнейших мест, и для перевода этих фундаментальных понятий нужен институт…
4
Цаей, ныр цы каенаем, куырмаей куыд цаераем?
Каей аххос каенаем нае зын?
Аемваенд нае каенаем, аенгом нае цаеуаем…
Уастырджи, фаезын наем, фаезын!...
Эти строки о состоянии осетинского общества перекликаются у Алихана с сочинениями Коста и общей нашей ностальгией по Мудрому Пастуху. Кстати Коста почему-то призывает этого Пастуха следовать за толпой (рауай нае фаестае), а не впереди ее, как того требуют законы социального жанра, где Пастуху-Предводителю, Главе положено идти впереди, освящая Путь… Наша жизнь, как и Коста, показывает реально, что Пастухи все таки плетутся за толпой, изредка покрикивая «цоб-цобей»… И это – знак смещения смыслов Блага, и признак разложения.
Алихан призывает не Пастуха, но Бога Правды, Уастырджи! Он понимает, что кризис осетинского общества не столько в социальной (Коста), сколько в духовной сфере! И это два реальных уровня одной известной проблемы – кризиса нации. Она, в нашем случае, заключается в разбросанности и расхлябанности осетинской нации. Точнее, в несконцентрированности нации над решением фундаментальных задач выживания и духовного прогресса.
Зон ды, мае хаелар, мае Иры зынтимае
Бастаей мае заердыл лаеууыс.
Уарзон аефсымаер, мае алы маетимае
Алырдаем мигьы ды мемае таехыс.
Так близко к себе меня из осетинских поэтов еще никто не допускал («бастаей мае заердыл»)!И никто так справедливо не определил судьбу осетин, как «полет в тумане» («алырдаем мигъы»). Полет – удел великих, возвысившихся персон. Возвысившихся «заеххаей – заегъмае!». Эти два слова Алихана, поставленные в ассоциативный ряд, являют собой историю человечества: «заеххаей – заегъмае» - от Праха – к Слову, к Богу!
Туман (Мигъ) – печальное условие существования нашей национальной мысли, из-за которой она часто разбивается о скалы чужих и чуждых нам социальных авантюр. Эта мысль часто бьется и о проделки наших собственных оборотней… Уже далекие предки сделали наблюдение и предупреждали – «маесыг хи дураей саетты»! Видимо такие оборотни завелись в благородной осетинской среде давно…!
5
Нигде, никем (сегодня!) не переведется стих Алихана «Хох фаецаеуынц» таким образом, чтобы сохранить верными его внутренние, чисто осетинские, точнее оссейские миссионерские духовные смыслы!
Гуыбыртае мае аеууаентаехъил,
Сае фыдхуыз цаесгаемттае - аемпылд,
Цаеуынц, цаеуынц аед урс аевгъил,
Цаеуынц… Каенынц аемтылд…
Фыдхуызаей арвыл хур хъуызы,
Фаетулы аевраегъты, фаетулы…
Цаеуынц, сае цард цыма хуыссы,
Цыма сае удхаессаег аевдулы.
Сае фаестае сау хаехтае каесынц,
Каесынц, каесынц, каесынц аенкардаей.
Сае фаестае уарынтае хаессынц,
Цыма фаесурынц сае сае цардаей…
Сае фаестае дамгае даер каеуы,
Сае бызгъуыртае сын тилы, тилы.
Сае разаей иу гуыбыр цаеуы,
Сае разаей иу заеронд фаехилы.
Цаеуынц, лаезджытимае, цаеуынц…
Цаеуынц, цаеуынц… цаеуынц ныр дзугаей.
Каемдаер, каейдаер та мын хъаеуынц.
Каейдаер аелхаенынме сае тугаей.
Заегъынц, заегъынц: «Каем даер ис хаест…»
Сае фаестае удхаессаег ныззары…
Нае хур фаеныкъуылтта йае цаест…
Уый фесаефт тары.
Любой стих «Песни песней», великой «Книги книг» меркнет перед этим драматическим образом древних кочующих оссейских (осетинских) миссионеров-посвященных, из последних сил стремящихся спасти части человечества, разложившегося на враждующие кланы («каемдаер, каейдаер та мын хъаеуынц, каейдаер аелхаенынмае сае тугаей»). Потрясающий драматизм миссии! В конце концов, никакой крови не хватило, чтобы искупить грехи глупеющего и оттого все глубже погрязающего в междоусобицы человечества. И потому погасло во тьме солнце великого Смысла Жизни («Нае хур фаеныкъуылтта йае цаест … уый фесаефт тары»)! Тьма (тар) – синоним невежества. По сути, русское «тьма» - это осетинское «тъымы» - обозначение «великого множества», умеющего в моменты ослепления калечить себя, разрушать себя до неузнаваемости! Как это не раз, видимо, случалось и с нами.
Стихотворение «Цаессыг» - о судьбе Пророка в Отечестве своем:
«Сурут. Цаевут мае сымах ныр уае сау дуртаей.
Рымбырд каендзынаен аез удонаей цаенд.
Фендзыстут сау дуртае сау муртаей,
Сау мур ныккаендзаени уыдон уае фаенд.
Сау дуртаей самайдзаен аргъуан мае сау заердае,
Аргъуан – аерттивгае, аерттивгае, фаелурс.
Талынджы нал уыдзаен, нал, нал уаеззау хъаертае,
Талынджы фендзыстут, м”адаем мае рухс.
Таких проникновенных драматических строк достаточно для того, чтобы облагородить любое скопление жалких соотечественников, если только эти возжелают «облагородиться», значит – принять этот великий Божественный Свет – свет поэтического гения своего соплеменника!
Если бы имелась возможность влияния на интеллектуальную часть осетинской молодежи (самого упрямого «элемента» в природе), я бы обратился с просьбой читать, изучать великую поэзию Алихана Токати, сына Инусова. И я не сомневаюсь – он, Поэт, стал бы для молодых первым поэтическим авторитетом, соратником, учителем, вдохновителем! Как можно идти в поход, в горы, в жизнь без поэтического сборника Алихана – человека, которым можно гордиться в любом «месте» мировой поэзии!
В таком случае «Асин» был бы гимном не только для членов Академии Реставрации…
АСИН
Уаелаемае асиныл цаеуаем,
Уаелаемае.
Каеуаем,
Куы "ркаесай асинаей даелаемае.
Мае хаелар, каес!
Ды ризыс… Хауыс!
Даехи уаелаемае хаесс –
Бынаей цы дауыс?!
Нае асин у Баерзонд.
Фаецыд уаелаервтаем.
Хассает дае, цае дае зонд
Даелдзаехаей – аервтаем.
Ныр мах ысталыйыл лаеууаем –
Цаеуаем мах Хурмае.
Цаеуаем, цаеуаем, цаеуаем…
Уае цурмае.
Это Путь по Великой и волнующей «Лестнице в Небо», к Зонд-у, к Мон-у наших Осс-Аланских прадедов… Известный хит английской группы «Лестница в небо», которая также считалась некоторым мистическим образцом восхождения, не идет ни в какое сравнение с тем образом духовного Восхождения, который нарисовал осетинский Поэт – Алихан Токати.
По этой лестнице, по этому пути не восходят толпой, у ее основания не может быть очереди – это путь Истины для истинных. (Рухс даен, рухс, маенмае ды каес…»).
Таехуды, чи зары йае хотаен
Дунейы рухсы зарджытае;
Таехуды, чи зоны йае номаен
Диссаджы кады араентае!...
Таехуды, чи кувы цаераенбон
Аемгаерттаен сау баегаеныйае;
Таехуды, чи дзуры йае фаендон
Аелдаерттаен аенаегаедыйае!
Таехуды, чи уае фены аембырдаей,
Мае уарзон Иры фаессиваед;
Таехуды, чи бафсаеды уае уындаей!
Нае Ираей мачи фаелидзаед…
Это одна из лучших демонстраций социально-этических моральных норм. Время только сделало их более выпуклыми, более значимыми. В пору, пока рок”н ролл не истребил все остатки глубоких душевных чувств, а компьютер не поразил глаза и мозги виртуальным недугом, они могли бы стать гимном социально-активной молодежи Осетии, всегда упорной в правдоискательстве. И как был прав Алихан, когда мечтал говорить правду Правителю! Именно эта мечта, которая никак не сбудется в Осетии, является причиной того, что многие покидают Родину, не имея возможности говорить Правду…
Не все еще потеряно. Впереди 111-ый юбилей Алихана Токати, сына Инусова, а перед вами, уважаемый читатель, всего лишь взгляд на Небо… На юге оно яснее…
Ахсар Джигкаев. Академия Реставрации.
(«Амага», №14, ноябрь, 2003 г.).
